Такое ослепительное начало знакомства с Одессой было почти чрезмерным, и я, улыбаясь, прошел в квартиру, куда родственники несли блюдо с еще пышущей жаром «скумбриёй» – подарком мадам Розы. Все тотчас сели за уже накрытый стол, откупорили бутылку «Мускатного Шампанского», и я стал отвечать на вопросы о московской жизни, прислушиваясь при этом к ни на минуту не прекращающемуся во дворе разговору. К нему присоединялись все новые соседи; то и дело возникало мое имя.

Мы глядели по сторонам, и вскоре, сориентировавшись, я понял, что по нашей дороге едут не только советские автомобили. Я стал точно различать, что некоторые машины принадлежат фашистам. Я оповестил об этом своих спутников, предложил выйти из кабины, набрать камней и открыть огонь по машинам неприятеля. Идея была принята с энтузиазмом.

А он стоит – щеки красные от пощечин – а сделать ничего не может: женский день!

Босяками были и некоторые втайне любимые бабушкины писатели (среди них – Мопассан, Мопассан!)